Врач из Самарской области рассказал о пациентах с коронавирусом в Тольятти
Врачи часто слышат в свой адрес множество обвинений в излишней суровости и циничности. Однако дело в том, что они ежедневно сталкиваются либо с болезненностью нашего существования, либо смертью. В таком случае в человеке запускается некий предохранитель, который не пропускает боль, страдание, отчаяние и горе. Однако вместе с этим явлением в человеке совсем иначе проявляются такие эмоции, как сострадание и чувствительность. Звучит это все крайне печально, но, лишь взглянув одним глазком на будни рядового врача, мы поймем, что это необходимо.
Мы связались с молодым человеком, который не понаслышке знаком с этим. Зовут его Кирилл, ему 24 года. На данный момент он является ординатором в Самарском областном клиническом онкологическом диспансере. Ровно год назад, когда страну накрыла вторая волна коронавируса, молодой человек работал медбратом в онкологическом диспансере. Тогда значительную часть персонала отправили в областную больницу им. Середавина. Именно там лечили пациентов с COVID-19.
— Там катастрофически не хватало персонала, поэтому нас снарядили туда в командировку. И не только нас, а вообще со всех больниц региона отправляли на помощь. Многие соглашались на работу, потому что там платят около ста тысяч рублей в месяц. Я сначала даже обрадовался, — рассказывает Кирилл.
Однако, уже прибыв на место, молодой специалист понял, что ситуация куда хуже, чем он думал: нехватка сотрудников, больные в очень тяжелом состоянии. В смене у него была всего одна напарница. Вдвоем они наблюдали за 50 людьми, что чисто физически невозможно для нормальной работы.
— За сутки можно было до пяти человек отправить на ИВЛ (читай: на тот свет), — нервно рассказал Кирилл.
Когда мы попросили молодого человека описать свой день, он немного оживился, но в голосе все еще чувствовался некий дискомфорт. В публичном пространстве говорить о таком чревато косыми взглядами и нелестными комментариями.
— Сначала ты приходишь в больницу и ждешь лифт. Пока стоишь мимо тебя трупы в черных пакетах провозят. Потом на этаж приходишь, переодеваешься в защитный костюм. В нем жарко, дышать нормально невозможно. В таком виде отправляешься в красную зону на 4 часа, - поделился он.
Уже на месте они проверяют смену, узнают, кто из больных в тяжелом состоянии, какие есть особенности у кого-то. За отведенные четыре часа в «красной зоне» надо успеть поставить около 40-50 систем, выверить назначения, набрать эти системы, развести, поставить, снять, сделать порядка 20-30 внутремышечных уколов. Параллельно всегда кому-то становится плохо, кто-то задыхается. Затем снова в чистую зону на четыре часа.
Однако Кирилл уверен — то, что там видишь, оставляет неизгладимый след. Так, в очередную смену, пациентка начала задыхаться.
— Она была вся синяя, сатурация была на критично низком уровне. Ее надо было срочно переводить в реанимацию, на что нам ответили : «Извините, у нас нет мест». Около трех часов она пролежала в отделении задыхаясь. Тогда нам позвонили из реанимации и сказали, что место освободилось. Это значило лишь одно — там умер пациент.
Без малейшего промедления мы погрузили ее на каталку и повезли. Тогда изо всех сил она схватила Кирилла за руку и стала кричать.
— Отвезите меня на помойку, меня уже ничего не спасет, - вспоминает слова пациентки врач.
Полное отчаяние захлестнуло Кирилла. Насколько нужно быть беспомощным, чтобы такое сказать врачу? Эта женщина еще долго снилась ему. Но работа в ковид-госпитале закончилась и боль отступила.
Сейчас Кирилл трудится в онкоцентре и ежедневно имеет дело с теми, кто уже, возможно, не выкарабкается. Пройдя через работу в ковид-госпитале и ту нагрузку, которая там возлагалась на плечи медиков ежедневно, он стал иначе относится к смерти. Да, это жутко, еще печальнее, когда уходят совсем молодые, но сочувствовать каждому отнимает энергию, которые Кирилл предпочитает тратить на помощь людям.
